Монголо-татарское вооружение второй половины XIV-начала XVвв. Часть 1.

Статья историка холодного оружия, искусствоведа и востоковеда. М. Горелика.

Монголо-татарское оборонительное вооружение, пожалуй, одна из самых спорных и неизученных областей истории оружия. Многие исследователи и популяризаторы до сих пор считают, что если оно и существовало, то, во-первых, было заимствованным, и, во-вторых, в крайне незначительном количестве. Это мнение о монголо-татарском доспехе XIII – начала XIV в. совершенно опровергается целым рядом исследований, появившихся в течении последних пятидесяти лет, в которых приведены письменные и изобразительные источники, поздние этнографические аналогии, свидетельствующие о богатстве и разнообразии собственного оборонительного вооружения у монголо-татар в XIII – начале XIVв. Монголо-татарский доспех в целом восходит к древней традиции оборонительного вооружения Центральной и Восточной Азии, имея вместе с тем ряд отличий. Производство именно монголо-татарского доспеха было в широких масштабах налажено чингизидами в захваченных областях с высоким уровнем ремесленного производства, например, в Иране, как о том свидетельствует Рашид-ад Дин.


Однако указанные выше исследования за редким исключением практически совершенно не учитываются в работах по военной и политической истории борьбы Руси с ордынским игом. Правильному освещению проблемы мешает подчас и тенденциозность подхода.

Вторая половина XIVв. – новая ступень в истории монголо-татарских государств, образовавшихся в результате распада империи чингизидов. В целом ряде регионов (Китай, Иран, Малая Азия и др.) власть вообще уходит из рук чингизидов, и не только фактически, но и юридически. Однако это не значит, что культурные традиции (а военное дело является их частью) предыдущего, более чем столетнего, периода, были забыты. Напротив, культура, выработанная в системе монголо-татарских государств, объединившей и впитавшей достижения огромного числа разных народов – эта «имперская» культура на новом этапе определила развитие локальных культур, хотя и самостоятельных, но развивавшихся на базе и зачастую в рамках единой традиции. Материалы, используемые в данной работе, происходят из разных частей бывшей империи чингизидов. К сожалению, не для всех регионов эти данные достаточно полны, но в данном предварительном обобщении, где разные категории источников дополняют друг друга, мы попробуем выделить основные общие элементы защитного вооружения, а также, по возможности, их локальные особенности. Представляется правомерным распространить на определенную территорию , где пока не обнаружено соответствующих материалов, сходные данные о видах вооружения, происходящие из даже весьма отдаленных друг от друга регионов, примыкающих к этой территории.

Использованные источники можно отнести к нескольким видам :
1) археологические - находки подлинных предметов в Центральной Азии, Южной Сибири и в Прикубанье;
2) письменные – персидские тексты начала XVв., текст «Задонщины», восходящей к этому же времени;
3) изобразительные – персидские миниатюры из Фарса, Ирака и особенно Азербайджана – из Тебриза;
4) музейные – из старых хранилищ оружия.

Все они прекрасно соответствуют друг другу, совпадая подчас до самых мелких деталей. В качестве аналогий, помогающих лучше уяснить как вопрос о самом монголо-татарском доспехе второй половины XIV – начала XVв., так и вопрос о его роли в развитии защитного вооружения Евразии, нами привлечены материалы из стран, так или иначе соприкасавшихся с монголо-татарами – от Китая до Руси и Западной Европы.

Панцири

Историки побед Тимура Низам ад-Дин Шами в «Зафар-наме» 1401-1404 гг. и Шараф ад-Дин Йезди в «Зафар-наме» 1424/25 гг. описывают войска Тохтамыша и специально отмечают отряды конников, одетых в латы, причем в количестве 15 и 30 кошунов (подразделений, насчитывающих менее 10 тыс. человек, поскольку отряд в 10 тыс. человек назывался туменом, и более отряда в 1000 человек, называвшегося минганом). В «Задонщине» упомянуты «боданы бессерменские», т.е. кольчуги из плоских, рубленных из стального листа, колец.

Табл. I. Кольчуга и пластинчато-кольчатый доспех.
1 - миниатюра из "Шах-наме". Шираз, 1397 г., библ. Честер Битти. Дублин.
2, 3 - миниатюры из "Поэм" Хаджу Кермани, художник Джунанд Султан. Багдад. 1396 г., библ. Брит. музея. Лондон.
4 - панцирь из погребения в кургане станицы Усть-Лабинская, Прикубанье, конец XIV - начало XV в. Гим. оп 341


Надо сказать, что кольчуга не была частью исконно монголо-татарского доспеха и не находила сколько-нибудь широкого применения в Центральной Азии, видимо, до XIV-XV вв. Но она была основным видом панциря в западных областях будущей империи чингизидов до прихода завоевателей. Находки кольчуг довольно многочисленны на территории Золотой Орды, особенно много из Прикубанья, в погребениях XIV века. Сама по себе в качестве самостоятельной части доспеха кольчуга редко встречается в миниатюрах (табл. I, 1,2), но очень часто изображается в качестве второго, неосновного панциря, поддеваемого под панцирь другого типа. Несомненно, завоеватели, познакомившись с кольчугой, оценили ее высокие защитные свойства, удобство и включили ее в свой арсенал, тем более что в Иране, Причерноморье, Средней Азии, на Кавказе и Руси существовали давние традиции изготовления этого доспеха. Судя по миниатюрам, кольчуги были и длинными распашными, и короткими нераспашными. Подол и рукава нередко отделывались рядами латунным или золоченых колец. Подол коротких кольчуг мог выплетаться фестончатым, причем традиция эта сохранилась в Иране и Индостане до XIX в. Большая длина кольчуг на миниатюрах подтверждается археологическим материалом: кольчуга из погребения XIII-XIV вв. близ Цозаровки достигает в длину 115 см при росте погребенного около 158 см.

Наиболее высокими защитными свойствами, а так же легкостью и удобством обладал панцирь, в котором в кольчужное плетение включались металлические, стальные пластинки. Разновидности его, называемые «бахтерец», «бехтерец» (от перс. «бехтер») и «юшман» (от перс. «джавшан») ценились крайне высоко и были широко распространены на мусульманском Востоке и в России в XVI – XVII вв. Зарубежные оружиеведы фиксируют его появление в мамлюкско-черкесском государстве в XV в.6 А.Ф.Медведев и А.Н. Кирпичников намекают на более ранее (чем XIII-XIVвв.) появление этого панциря на Руси, основываясь на том, что на некоторых пластинах из Новгорода этого времени имеются отверстия вдоль всех сторон. Но не говоря о том, что отдельные пластины с отверстиями по периметру, единичные из которых были прямоугольной формы, нашивались, скорее всего, просто на мягкую основу, подавляющее же большинство их, сложной формы, явно относится к набору фигурной пластинчатой оторочки рукавной проймы и целиком пришивалось к кожаным или матерчатым фестонам. Наиболее раннее изображение кольчужно-пластинчатого панциря можно встретить на тебризской миниатюре 1370-1380 гг. и на багдадской миниатюре конца XIV в. (табл. I, 3; табл. VII, 4, 5). Огромный интерес для нашей темы представляют остатки доспеха, найденные Н. Веселовским в 1903 году в кургане у станицы Усть-Лабинская Кубанской области (табл. I, 4). От него сохранились проржавевшие обломки пластин, а иногда и целые блоки из нескольких обломков или целых пластин прямоугольной формы размером 7х4 см, соединенных кольцами кольчуги (последние сохранились и в отверстиях, и на поверхности в виде отдельных обломков). По стремени, найденному в этом погребении, имеющему восточноевропейские аналоги в XII-XIII вв., а центральноазиатские – в XIII-XV вв., доспех можно датировать не позднее второй половины XIV – начала XV в. Таким образом, Усть-Лабинская находка представляет самый старый образец из известных кольчато-пластинчатых панцирей. Совершенно не обязательно, чтобы он был изготовлен на месте, в Прикубанье, на территории Золотой Орды, – возможно, он был привезен с Ближнего Востока. Показательно, однако, что именно в Золотой Орде фиксируется одно из самых ранних бытований новинки поистине мирового значения, которой впоследствии суждено было изменить весь облик доспеха центральной и восточной частей Евразии.

Несомненно, популярным оставался ламеллярный панцирь, выполненный из узких металлических или кожаных пластинок, связанных между собой ремешками (табл. II, 2). Применялся также ламинарный панцирь из полос железа или твердой толстой кожи (табл. II, 3). Оба типа набора часто комбинировались в одном панцире (табл. I, 1). Все панцири из твердых материалов, из деталей, связанных непосредственно между собой, назывались у монголов «хуяг» (не исключено, что это название носила у монголов и кольчуга).
Табл. II. "Хуяг" и "хатангу дегель".
1, 2 - миниатюра из альбома. Тебриз, 1370 - 1380-е годы, Департамент прусских культурных владений. Зап. Берлин.
3 - миниатюра из альбома. Багдад или Тебриз, конец XIV - начало XV вв. Департамент прусских культурных владений. Зап. Берлин.
4-6 - миниатюры из альбома. Тебриз, 1370-1380-е годы, библ. музея апу-сарай. Стамбул



В «Сокровенном сказании» ламеллярный и ламинарный панцири названы «худесуту хуяг» - пронизанный, прошитый (ремнями) панцирь. Подробнейшее описание хуяга, полностью совпадающее с изображениями на тебризских и ширазских миниатюрах первой половины XIVв.12, оставил Плано Карпини. Однако, неправомерно механически переносить описание Плано Карпини, сделанное в середине XIII в., на монголо-татарский доспех конца XIV в., как это делает А.Н. Кирпичников. Несомненно, что общие принципы структуры и покроя сохранились, но произошли изменения, и весьма немаловажные. Так, панцирь, скроенный в форме халата, со сплошным осевым разрезом спереди и от крестца до подола сзади, видимо, к концу XIVв. практически прекращает свое бытование в западной части земель, находившихся под властью чингизидов. Изменениям подвергся и панцирь, представляющий собой наборную кирасу с привешенными наплечниками и защитой таза и бедер. Наряду со старыми, широкими ламинарными и ламеллярными наплечниками начинает распространяться новая, более совершенная форма защиты плеч и предплечья (её мы рассмотрим ниже). Кроме ламинарных и ламеллярных широких и длинных, либо изредка маленьких набедренников со второй половины XIV в. нижняя часть корпуса получает дополнительную защиту в виде состоящего из сплошных или набранных из пластинок полос маленького прямоугольника, прикреплявшегося спереди к середине подола кирасы, и большой трапеции, прикреплявшейся к подолу кирасы сзади. (Не стоит думать, что здесь мы встречаемся с чем-то принципиально новым для монголо-татарского вооружения. Подобное прикрытие издавна бытовало в Центральной и Восточной Азии, и особенно характерно было для уйгурского домонгольского доспеха.) В монголо-татарских государствах именно уйгуры составляли большинство среди чиновничества, а также среди придворных, поэтов, художников и т.п. При полном господстве монголов уйгурские традиции, видимо, бытовали подспудно, тогда как после ослабления и падения власти чингизидов уйгурские элементы «имперской» культуры получили яркое проявление и развитие, в частности в вооружении.

Особенно были распространены у монголо-татарских воинов панцири из мягких материалов – войлока, кожи, ткани, из многих слоев материала, простеганных и проложенных металлом. По-монгольски они назывались «хатангу дегель»17 – крепкий, твердый (как сталь) халат, кафтан. Халатообразный или кирасообразный покрой «хатангу дегеля» практически не отличался от покроя «хуяга». Отличие состояло в том, что в силу технических причин кираса «хуяга» оставляла открытыми плечи и держалась на лямках, тогда как мягкая кираса «хатангу дегеля» полностью защищала плечи (табл. II, 4). Оплечья «хатангу дегеля» имели вид прямоугольных или фигурно вырезанных листовидных лопастей. Если до середины XIV в. простой мягкий «хатангу дегель», судя по миниатюрам, носился самостоятельно (хотя уже в «Сокровенном сказании» середины XIII в. описывается, как Чжамуха одевает «хатангу дегель» под «худесуту хуяг»), то со второй половины XIV в. он, как правило, поддевается под «хуяг» (табл. II, 1, 2, 3). Судя по миниатюрам, «хатангу дегель», надеваемые под твердый панцирь, во второй половине XIV – начале XV в. покрывались красной тканью, не имели рукавов, подол их едва доходил до колен, редко – ниже колен. Спереди под горлом и сзади под затылком к нему прикреплялись металлические круглые диски, и еще по диску с каждого бока подмышками. Лишь в одном случае на тебризской миниатюре 70-80-х годов XIV в. зафиксирован «хатангу дегель» с оплечьями в виде фигурного листа, выстроченный мелким геометрическим узором, с длинными набедренниками, окаймленными широкой узорной полосой. С начала XV в. на тебризских миниатюрах появляются изображения мягких «хатангу дегель» с широкими и короткими стегаными рукавами (табл. VI, 4) и кафтаны на толстой подкладке с высокими стоячими стегаными воротниками. Их появление на миниатюрах связано, скорее всего, с традиционным костюмом тюрок-огузов, образовавших в конце XIV в. в Северо-Западном Иране государства Кара-Койунлу и Ак-Койунлу. Интересно, однако, что такие же боевые кафтаны известны по описаниям, прекрасным гравюрам в книге Герберштейна 1526 г.23 как один из основных видов доспеха русской конницы с начала XVI в. Нет оснований сомневаться в том, что на землях крымчаков и ногайцев, расположенных между Азербайджаном и Русью, в XV в. бытовал аналогичный доспех, воспринятый ими у огузов и переданный московитам. Важным представляется и то, что этот панцирь в русском языке назывался «тегиляй» – от монгольского «дегель», что свидетельствует о прочном бытовании монгольского термина и определяемого им предмета на большой территории на протяжении очень значительного промежутка времени. Панцирь «хатангу дегель» применялся самостоятельно во второй половине XIV – начале XV в. Одна из переходных его разновидностей настоящие рукава узкие и длинные, простеганные поперек (табл. VI, 2). Этот панцирь имел, помимо обычной пары металлических дисков в середине верхней части груди и спины, усиления в виде выпуклых металлических наплечников. Подобно поддоспешному «хатангу дегель», этот доспех покрывался тканью красного цвета.
Табл. III. Сравнительная таблица деталей пластинчатых доспехов Евразия XIII-XVII вв.
1 - Абаза, р-н Абакана (в комплекте 54 пластины), XIII-XIV вв. Абаканский музей.
2 - пластины из Минусинского музея.
3, 4 - р-н Нижнего Абакана. ГЭ, колл. В.В. Раддова, Э. 1123-1129, Э. 1123-1130.
5 - пластина панциря, Золотая Орда (Крым или Сев. Кавказ), конец XIV-XV в. ГЭ, № 3.0.6855.
6 - из погребения первой половины XVII в. у дер. Вэньцзян, уезд Чэнгун, пров. Юннань, Китай.
7 - Переяславль Рязанский, вторая половина XIII-XIV в.
8 - Новгород, вторая половина XIII-XIV в.
9 - Владимиро-Суздальская земля, XIV-XV вв.
10 - Готланд, Висбю, 1361 г.
11 - Линдхольм, датско-шведское пограничье. XIV в.



Судя по миниатюрам и археологическим находкам, а также ряду письменных источников, очень популярным в татаро-монгольских войсках был «хатангу дегель», усиленный подбоем из металлических пластин. Уже Фридрих Гогенштауфен, император Священной Римской империи, в своем послании к английскому королю от 1241 г. упоминает монгольские доспехи в виде панциря из кожи быков, ослов и лошадей, с внутренней стороны которых укреплены железные пластинки. Изображения такого панциря встречаются и в тебризской, и ширазской миниатюре начала XIV в., и в японском свитке-картине «Сказание о монгольском нашествии» конца XIII в. Но особенно много изображений усиленного «хатангу дегеля» во второй половине XIV – XV в. (табл. II, 4, 5). По покрою и внешнему виду он практически не отличается от неусиленного варианта. Особенность заключается лишь в нескольких деталях : прямоугольные или вырезанные листовидные оплечья-лопасти, как у «хуяга», металлические заклепки от пластин и цвет покрывающей ткани. Почти всегда усиленный «хатангу дегель» покрывался тканью сиреневого, фиалкового, фиолетового или голубого цвета. Может быть, этот цвет должен был имитировать, особенно на далеком расстоянии, железо. Металлические заклепки, часто бронзовые или золоченые, создавали декоративный эффект, который усиливался и немногими металлическими накладками на поверхности панциря (на миниатюрах это обычно пара дисков) на груди и спине.

Весьма интересным объектом исследования являются пластины подбоя. На огромной территории от Тихого океана до Балтийского и Черного морей найдено множество комплексов пластинчатых наборов (табл. III). Их составляли железные пластины прямоугольной или квадратной формы, некоторые со скошенными углами, довольно крупные, 6-10х4-6 см, слегка изогнутые по вертикальной или горизонтальной оси, имеющие систему отверстий, в некоторых из которых сохранились заклепки. Пластины пришивались или приклепывались к мягкой основе; нередко оба способа прикрепления совмещались. Уяснению вопроса о датировке и определении типа панциря, к которому принадлежали пластины, и особенно о его происхождении, помогли недавние находки в Туве и в Минусинской котловине. Прежде всего это относится к комплексу из Абазы, недалеко от Абакана (табл. III, 1). Вопреки мнению Ю.С. Худякова, датирующего комплекс XII-XIII вв.26, мы относим его к XIII-XIV вв., соглашаясь с Я.И. Сунчугашевым, поскольку в составе комплекса имеется литой чугунный котел, характерный именно для этого периода (никак не раньше).

Видимо, к этому же периоду можно отнести и пластины из случайных находок, хранящиеся в Минусинском музее и в Государственном Эрмитаже (табл. III, 2, 3). Особую ценность для нашего исследования имеет находка двух практически полных наборов панцирных пластин в горном тайнике в Бий-Хеймском районе Тувы (табл. IV). Ряд деталей одного из них (табл. IV, 2 г,е,ж) находят точные аналогии в тебризской миниатюре 70-80-х годов XIV в. (табл. II, 4, 6). Таким образом, почти на всей бывшей территории империи чингизидов мог существовать практически одинаковый тип панциря, причем нам известны и внешний его вид, и детали, и крой, и конструкция. Уточнению ряда деталей способствуют и панцири рассматриваемого типа, хранящиеся в Государственном Эрмитаже, особенно один из них, имеющий отдельно надеваемые оплечья (табл. V, 1). Его по ряду признаков можно отнести к Золотой Орде конца XIV – начала XV вв., и он требует особо тщательного исследования специалиста по культуре Золотой Орды.

Табл. IV. Детали доспехов из Тувы. Пластины панцирных наборов из тайника на северном склоне горы Ийн-Кулак в Бий-Хемском р-не Тувы, железо конец XIV в.
1 - первый набор, 172 пластины.
2 - второй набор, 193 пластины:
a - рядовые пластины набора груди и спины, 125 шт.;
б - крайние пластины с пряжками, 3 шт.;
в - пластины у ворота и пройм, 18 шт.;
г - пластины хребта, 5 шт.;
д - наружные пластинки с латунной чеканной накладкой, 3 шт.;
е - пластины предплечий 37 шт.;
ж - оплечья с латунными чеканными накладками, 2 шт.



Все эти материалы позволяют сделать достаточно вероятную реконструкцию двух разновидностей усиленного «хатангу дегель» (табл. V, 2, 3).

Существенным для данной темы является вопрос о терминологии. Некоторое недоумение исследователей может вызвать то, что термином «усиленный хатангу дегель» мы обозначаем панцирь, который и в источниках, и специальной литературе называется «куяк». Однако история развития и самого панциря, и термина свидетельствует о том, что оба термина приложимы к одному явлению. Как видно из табл. III, принцип конструкции «хатангу дегель», равно как и особенности бронирующих пластин, нашел широкое распространение на Руси (табл. III, 7-9), в Прибалтике и Западной Европе (табл. III, 10, 11). Разница состояла в том, что в русских панцирях пластины в силу давней, еще византийской, традиции могли нашиваться поверх основы, а западноевропейские панцири имели другой покрой. Важно то, что изображения и находки определенного типа панцирей и их деталей в Европе встречаются только со второй половины XIII в., т.е. после монголо-татарских завоеваний в Восточной Европе (этому может противоречить изображение панциря с рядами точек между горизонтальными полосами, могущими обозначать заклепки на его изнанке, на вратах Суздальского собора начала XIII в; но на западноевропейских изображениях XI-XIII вв. мы видим подобную же разделку поверхности панциря, причем изображена заведомо кольчуга). Панцирь, в котором металлические пластины пришивались к изнанке основы или зашивались и заклепывались между слоями мягкого материала, известен в IX-XIII вв. от Центральной Азии до Испании, причем распространение его шло с востока на запад, но тогда он был редок, а в Европу, видимо, вообще не попадал. Но с XIV в. он распространен уже повсеместно, что, видимо, следует связывать с его бурным развитием в монголо-татарских государствах. В связи с этим показательно, что панцирь этого типа у маньчжур и китайцев (табл. III, 6), бытовавший до начала XX в., носил у них название «татарского».

Табл. V. Панцири типа "хатангу дегель".
1 - панцирь золотоордынский (Крым или Сев. Кавказ?), конец XIV-XV в., кожа, бархат, железные вороненные пластины.ГЭ. 3.0.6855.
2 - реконструкция панциря на базе 1-го набора из Бий-Хемского р-на Тувы. Музей на Куликовом поле. Разработка реконструкции М. В. Горелика, мастер Л. А. Парусников.
3. - реконструкция панциря на базе 2-го набора из Бий-Хемского р-на Тувы и тебризской миниатюры. Разработка реконструкции М. В. Горелика, мастер Л. А. Парусников.







Одновременно с этим процессом происходит вытеснение ламеллярного доспеха, который к XVI в. сохраняется только в Монголии, Тибете и Китае, а металлический ламинарный доспех уже в XV в. получает новый способ соединения полос металла – путем наклепывания их на ремни. Таким образом, резко сужаются зоны бытования типов панцирей, называвшихся по-монгольски «хуяг», по тюркски – «куяк». Но на территориях, где ламеллярный и ламинарный панцири вышли из употребления, именно усиленный «хатангу дегель» оставался единственным типом панциря из металлических пластин, унаследованным от монгольского времени. Распространившиеся тут в XV-XVIвв. новые типы панцирей – пластинчато-кольчатые – имели и новые, собственные, названия. Поэтому старый термин «куяк» – панцирь из металлических пластин – остался за старым же доспехом, также из металлических пластин, но совсем другой конструкции, нежели монгольский «хуяг». Обратимся к самому термину. А.Н. Кирпичников в 1971 г. писал, что «куяк» – слово тюркское, заимствованное монголами, поскольку впервые упоминается в тюркском тексте XI в., тогда как в монгольском языке оно известно с XIII в. В 1976 г. он объявляет это слово монгольским, но уже без разъяснений. В действительности же впервые слово «куяк» зафиксировано в тексте книги «Кутадгу билик» Юсуфа Баласагунского (1069-1070), но только в одной из рукописей этой книги, правда, самой ранней наманганской, конца XII – первой половины XIII в. Но это и единственный факт для всего огромного количества памятников древнетюркской письменности, где панцирь многократно упоминается под термином «ярык», «ярак», «куба». «Хуяг» известен в «Сокровенном сказании» XIII в., но более ранних монгольских литературных текстов просто нет. Главное же, что здесь «хуяг» – единственный термин для твердого панциря, неоднократно повторяемый, имеющий определения и этимологию – он происходит от монгольского глагола «хуягу» – привязать, связать, сплести, с прилагательным «хедусуту» – «продернутый ремнями», от «худесу» – «ремень». В древнетюркском же языке никаких этимологий для «куяка» нет. Употребление же его среднеазиатским переписчиком тюркского литературного текста в конце XII – первой половине XIII в. (характерно, что слова «куяк» нет в словаре тюркского языка Махмуда Кашгарского, одновременного «Кутадгу билик», зато у него есть «ярык») легко объясняется заимствованием из языка монголоязычных киданей-кара-китаев, чье государство как раз в это время охватывало значительные территории Средней Азии.

Характерным явлением второй половины XIV в. является развитие системы защиты плеч и предплечий. На смену большим прямоугольным или листовидным по форме, ламеллярным или ламинарным по конструкции оплечьям приходит система, где плечо прикрывает выпуклая кованая пластина, а предплечье – связанная с ней полоса из узких горизонтальных пластинок, набранных на вертикальные ремни. Пластинки изогнуты, так что набор плотно охватывает предплечье (табл. II, 1-3, 6; табл. IV, 2е, ж). Прототипом этой системы было, видимо, оплечье, состоящее из округлой выпуклой пластины для защиты плеча и соединенной с ней подпрямоугольной изогнутой по длинной оси пластины для прикрытия предплечья; эта система зафиксирована на ширазской миниатюре 1330-1340-х годов (табл. VI, 1).

Совершенно такая же система и в это же самое время находит отражение в западноевропейских изобразительных памятниках. Получают распространение и наплечники в виде металлической выпуклой пластины прямоугольной, подтреугольной или округлой формы. Наиболее ранние из них происходят из погребения кочевника второй половины XIIIв. В Чолёсе, Венгрия (табл. VI, 9), причем там они прикреплялись к кольчуге. Подтреугольные наплечники, прикреплявшиеся к лямкам кирасы, известны в тебризской миниатюре со второй четверти XIV в. (табл. VI, 4). С XV в. они становятся почти непременной деталью мамлюкско-турецкого зерцального доспеха. Начиная со второй четверти XIV в. наплечники появляются на Руси и в Западной Европе (табл. VI, 5-8).



М.В. Горелик.
Монголо-татарское вооружение второй половины XIV- начала XV вв.
// Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины: Сборник / Под ред. Б.А.Рыбакова. - М., 1983.

Взято у http://swordmaster.org/